Эмир Кустурица: "Голливуд – это инструмент, который очистит память всей планете"

В закрытом клубе Seven при поддержке MasterCard прошла встреча с мэтром мирового кино, двукратным обладателем "Золотой пальмовой ветви", обладателем премий "Золотой лев" и "Сезар" Эмиром Кустурицей. С режиссером беседовал казахстанский режиссер и писатель Ермек Турсунов. Эмир рассказал о своей первой любви, о детстве и своем презрении к Голливуду.

О детстве и кино

Знаете почему я начал заниматься кино? Моя семья не знала, что делать со мной. Я вырос на задворках, почти на окраине города Сараево. Нужно понимать, что Югославия времен существования Советского Союза очень сильно отличалась от него. Мы были ближе к Западу, были более либеральными. Вот в таких условиях легко было стать этаким "уличным бойцом". И я рос в условиях, когда жизнь знакомила меня с такими картинами, которые, будь я прилежным учеником, никогда бы не увидел. 

Лучший друг моего отца был известным кинорежиссером. Он – автор одного из самых популярных фильмов в Китае "Вальтер защищает Сараево". Мне было около 16-ти лет, и он хотел, чтобы я сыграл эпизодическую роль в его фильме. Во время съемок он сказал, что увидел в моих глазах какую-то тайну, мистерию. Так было положено начало моей кинокарьере.

О любви и Феллини

Я уехал из Сараево в Прагу, чтобы изучать кинематограф. В городе я оставил женщину, которую безумно любил. Было невозможно тяжело находиться в Праге, посещать уроки и думать о ней. Прага на тот момент ведь была центром Европы, туда привозили самые лучшие фильмы Антониони, Бергмана, Феллини и других. Как-то раз в школьном кинотеатре состоялся закрытый показ фильма "Амаркорд" Феллини. Во времена Союза возможность увидеть Феллини – великое культурное событие. Мой знакомый говорил, что я – сумасшедший. "Ты влюблен в красивую женщину, но тратишь свое время на учебу здесь. Ты всё равно ничему не научишься", – говорил он. Так передо мной встала самая сложная дилемма в жизни – остаться или уехать. Из Праги в Сараево ехать 24 часа. Вопрос был, как разделить две любви – к Феллини и к Майе.

В тот день, когда должны были показывать фильм Феллини, я уехал в Сараево. Приехал, зашел в бар, где мы с любимой часто сидели вдвоем. Мне сказали, что она сюда больше не приходит, но часто сидит в булочной через дорогу. Собственно, я пошел туда, где мне показали мальчика, с которым она теперь встречалась. Ещё одна дилемма: врезать ему, или нет. Не знаю как, но я сдержался. Это был первый шаг на пути к человечности. Я решил, что нужно вернуться обратно и закончить свое обучение. Вернулся в Прагу рано утром, не спал 24 часа, но увидел вывеску: "Из-за повышенного интереса публики, фильм "Амаркорд" будет показываться ещё одну неделю". Открывается занавес, играет музыка, на экране – красивая надпись "Амаркорд". Первый кадр – прекрасный итальянский город Римини, затем появляется беззубый бомж, который говорит: "La Primavera"... и я засыпаю. Когда открыл глаза, уже шли титры.

На следующей неделе объявили, что по причине громадного интереса, копию фильма покажут еще раз. В этот же день мне позвонили из Сараево. Звонила лучшая подруга моей возлюбленной. Она говорит: "Ты – сумасшедший. Она знала, что ты был в Сараево". И снова дилемма: ехать или остаться? Возможность увидеть самый великий фильм или увидеть любовь всей моей жизни? Купил билет и поехал в Сараево. Когда прибыл в город, то сразу же отправился с друзьями на горнолыжный курорт, где Майя должна была отдыхать. Мы сидели в баре, начали пить водку, одну бутылку за другой. В конце концов мы так напились, что нас просто запихали в машину и увезли. А в субботу была последняя возможность сесть на такси, доехать до Белграда и оттуда, на поезде, до Праги. Майю я так и не увидел. И снова вывеска: "Из-за неимоверного интереса к фильму, "Амаркорд" будет идти в кинотеатре еще одну неделю". Снова – первый ряд, занавес, надпись "Амаркорд", Primavera. Я про себя кричу: "Да!" и...засыпаю.

В конце семестра я получил хорошие отметки и решил поехать отдыхать на остров. Схожу с корабля, и первый человек, которого я вижу, – Майя. Мы обмениваемся любезностями. И тут она спрашивает: "Ты видел прекрасный фильм Федерико Феллини ‘Амаркорд'? Я отвечаю: "Да, кто не видел 'Амаркорд', кто не видел Феллини?!". Наступил сентябрь, мы с Майей в кинотеатре, держимся за руки. И вот я смотрю "Амаркорд" так, будто видел его уже сотню раз. На следующий год мы с Майей поженились.

О нелюбви к Голливуду

У Чингиза Айтматова есть история, и в ней мне нравится один прекрасный эпизод (мне, кстати, до сих пор непонятно, почему он не получил Нобелевскую премию. Считаю его одним из лучших писателей за всю историю). История о том, как Чингисхан вторгся и завоевал одно племя. Он выбрал 100 плененных, заставил подчиненных снять с них скальпы, накрыть им головы бараньими шкурами и оставить их в тундре. От холода шкура начинает затвердевать, и это вызывает жуткие, просто невыносимые боли. Многие умирают, выжившие – теряют память, становятся идеальными рабами. Вот в современном мире, преимущественно на Западе, пытаются сделать то же самое, в более мягкой форме. Голливуд – это инструмент, который очистит память всей планете. И если раньше он был центром мирового идеализма, то сейчас идет чистая пропаганда. В их фильмах нет экзистенциальных, политических и социальных проблем. Никто там не говорит о проблеме синдикализма, никто не заикается о вопросах человечности. Режиссеры и студии не дают возможности отождествлять себя с главным героем или антигероем. Ценность автора, художника падает. А ведь никогда в истории кино не было столько талантов, сколько есть сейчас. Но им просто не дают возможности попасть на большой экран.

O Netflix

В Алматы я приехал из Гаваны, где представил свой фильм El Pepe, una vida suprema. Это фильм о самом бедном президенте в мире. И когда он отдает власть другому человеку, 200 тысяч человек выходят на площадь и плачут. Потому что доброта, идеалы, утопия – всё это осталось позади. Они плакали, потому что закончилась эпоха. И я тоже плакал. Потому, что это одна из моих последних возможностей быть в кино, делиться эмоциями, чувством солидарности, сострадания с аудиторией. Я очень боюсь, что в ближайшем времени всё кино станет как Netflix. Когда я говорил с Паоло Соррентино, он заметил: "Мне нет разницы, сколько человек увидят мой фильм – один или одна тысяча". А вот мне не всё равно. Когда в одном зале 300 человек проникаются эмоциональной экспрессией, кинотеатр превращается в некое священное место. Дух одного человека влияет на второго, а он – влияет на всех остальных. И я ужасно боюсь, что совсем скоро мы перестанем воспринимать кино именно так.

*Встреча с Эмиром Кустурицей прошла при поддержке ForteBank Premier, Chivas Regal, glo, Клуба "418", Nautica, EMAAR, Есентай Гурмэ, La Vallee.